Жюль Верн - Наступление моря [Нашествие моря]
— Это Куп-а-Кер!.. Это он, это он! — воскликнул Писташ.
Распластавшись на полу у порога, он стал кликать собаку:
— Куп-а-Кер, Куп-а-Кер!.. Ты ли это, мой добрый пес?
Узнав голос унтер-офицера, так же как узнан был бы им голос самого Николя, животное отвечало новым, сдержанным лаем.
— Да, это мы, Куп-а-Кер, это мы! — повторял Писташ. — Ах, если бы ты мог отыскать и старшего вахмистра и твоего друга Ва-Делавана? И известить их, что мы заточены здесь!
Капитан Ардиган и остальные подошли ближе к дверям. Нельзя ли было воспользоваться псом для того, чтобы завязать сношения с товарищами, — мелькнула у них мысль! Если к его ошейнику привязать записку?.. И, кто знает, быть может, верному животному и удалось бы, подчиняясь своему инстинкту, отыскать лейтенанта! Вильетт же, узнав о месте нахождения товарищей, несомненно, примет меры к их освобождению! Во всяком случае, необходимо было устранить всякую возможность встречи собаки с кем-нибудь у ворот борджи. А потому бригадир обратился к нему:
— Уходи, милый пес. Уходи! — Собака, казалось, поняла это; она отошла в сторону, потявкав в знак прощания. На следующий день, как и накануне, пленникам была доставлена провизия и можно было надеяться, что и в продолжение наступающего дня не произойдет перемены в их положении.
На следующую ночь собака не возвращалась; по крайней мере Писташ, стороживший ее приход, не слышал лая, что заставило его подумать, не пострадало ли несчастное животное, так, что быть может, и не придется снова свидеться с ним.
Последующие два дня не отмечены были никакими происшествиями, и в течение их не замечалось особого оживления в селении.
24-го числа, около 11 часов утра, капитаном Ардиганом, занимавшим наблюдательный пост наверху минарета, было замечено какое-то движение в Зенфиге. Доносились необычные звуки, топот коней, лязг оружия. Одновременно все население потянулось на главную площадь, по направлению к которой двигалось также значительное число всадников.
Не наступил ли день, когда суждено было капитану Ардигану и его товарищам предстать перед Хаджаром.
Нет, и на этот раз все обошлось благополучно. Наоборот, все предвещало близкий отъезд вождя туарегов. Сидя на коне посередине площади, он делал смотр сотне туарегов. Полчаса спустя Хаджар встал во главе этих всадников, и, выйдя за пределы селения, направился к востоку от Хингиза. Капитан тотчас же спустился и объявил об этом товарищам.
— Предпринимается, кажется, набег на Голеа, где, вероятно, работы возобновились, — сказал инженер.
— Кто знает, не повстречался ли Хаджар с Вильеттом? — заметил капитан.
— Да… все возможно, — отвечал унтер-офицер. — Несомненно же одно, что раз Хаджар и эти разбойники ушли из селения, то наступило время бежать.
— Но каким же образом? — спросил один из спахисов. Да, именно, каким образом? Как воспользоваться представившимся случаем? Разве стены борджи не были по-прежнему недоступны? Разве возможно было ссадить с петель ворота, запертые снаружи? А с другой стороны, от кого же ожидать помощи?
Помощь эта появилась, однако, и вот при каких условиях.
В следующую ночь, как и в первый раз, послышался глухой лай собаки, причем она скребла лапами землю у ворот.
Благодаря своему инстинкту Куп-а-Кер нашел пролом под внешней оградой, наполовину заполненный землей. Это была яма, сообщающаяся с внутренним двором и выходящая наружу.
И вот вдруг, совершенно неожиданно, перед унтер-офицером появился во дворе пес.
Да, верный пес был около него, он лаял, прыгал и, с большим лишь трудом удалось успокоить его.
Тотчас же выскочили капитан Ардиган, Шаллер и все остальные, а так как пес кинулся к лазу, из которого он выполз, то все последовали за ним.
Там оказалось узкое отверстие, из которого достаточно было извлечь небольшое количество камня и земли, чтобы человек мог через него протиснуться.
— Вот так удача! — воскликнул Писташ.
Да, действительно, это была удача, которой надо было воспользоваться в продолжение наступающей ночи до возвращения Хаджара.
Предстоящий затем проход по селению и оазису представлял, однако, немалые затруднения! Каким образом удалось бы беглецам ориентироваться в густой тьме? Не рисковали ли они повстречаться с шайкой Хаджара? Каким образом, наконец, удастся им совершить переход в 50 километров до Голеа, без запаса воды и пищи, питаясь лишь плодами и кореньями, растущими в оазисах? Никто из них не пожелал раздумывать над всем этим. Все последовали за псом, который первым пролез в отверстие.
Пришлось принимать различные меры предосторожности, чтобы не вызвать обвала стены. Это удалось беглецам, и минут через десять они очутились вне стен борджи.
Ночь была очень темная. Пленники не смогли бы ориентироваться, если бы собака не повела их. Им оставалось лишь довериться разумному животному. Не повстречавшись ни с кем на подступах к борджи, они спустились по откосу до опушки леса.
Было 11 часов вечера. Тишина в селении царила полная, и из окон домов, настоящих бойниц, не прорывался свет.
Бесшумно ступая, беглецы вошли в лес.
И вдруг на самом краю оазиса перед ними вырос человек с зажженным фонарем в руке.
Они узнали его и он узнал их.
Это был Мезаки, возвращавшийся откуда-то к себе домой.
Не успел Мезаки крикнуть, как пес прыгнул и перегрыз ему горло. Мезаки мертвый свалился на землю.
— Молодец, Куп-а-Кер! — сказал унтер-офицер.
Капитан и его товарищи быстрым шагом двинулись вперед по опушке Хингиза, направляясь к восточной стене Мельрира.
Глава пятнадцатая. БЕГСТВО
Несколько отступая на западную окраину Мельрира, пролегала тропа, служившая туарегам при выступлении их из оазиса. Тропа эта придерживалась линии железной дороги, которая должна была прорезать Сахару в будущем, и, следуя по ней, было возможно благополучно добраться до Бискры. Но беглецам не знакома была эта часть шотта, так как они приведены были из Голеа в Зенфиг с востока, а подниматься по Хингизу к западу означало пуститься не только в неизвестном направлении, но и рисковать наткнуться на лазутчиков Хаджара, высланных для наблюдения за войском, которое могло появиться из Бискры. Впрочем, было почти одинаковое расстояние между Зенфигом и начальным пунктом канала. Могло случиться, что рабочие вернулись на верфь в достаточном числе. Держась направления на Голеа, можно было также иметь надежду столкнуться с отрядом лейтенанта Вильетта, который, вероятнее всего, производил розыски в этой части Джерида. И, наконец, в эту именно сторону кинулся Куп-а-Кер, через оазис, не без причины, как подумал про себя унтер-офицер.
